30 лет со дня операции Энтеббе

Суббота, 3 июля 1976 года. Три самолета “Геркулес” вылетели в Уганду. Бойцы спецназа генштаба, “Голани” и десантники были одеты в форму угандийский войск. Места в грузовом самолете мало. Оно занято в основном джипами и “Мерседесами”.

Шесть дней тому назад свыше 100 израильтян и других еврейских пассажиров с борта рейса номер 139 “Air France” были захвачены террористами НФОП и немецкими неонацистами и удерживались в угандийском аэропорту Энтеббе. Почти все нееврейские заложники были освобождены. Еврейских заложников неоднократно навещал правитель Уганды, Иди Амин, предоставивший террористам надежную защиту. Он говорил, что он заложникам друг, а вот их освобождение целиком и полностью зависит от правительства Израиля и его готовности освободить 53 “борцов за свободу”, находящихся в тюрьмах Израиля и Европы.

Самолеты шли низко над землей, чтобы их не засекли радары Египта, Иордании, Саудовской Аравии, американцы и русские.

Когда в иллюминаторах блеснули воды озера Виктории, бойцы вдруг поняли, что возврата нет, операция неотвратима, и спасти их некому, а “Геркулесы” без дозаправки вряд ли вернутся домой.

В первом “Геркулесе” летели 29 бойцов спецназа генштаба, в двух других - еще 170 бойцов спецназа генштаба, “Голани” и десантники, и еще 707-е медицинское подразделение во главе с Эфраимом Снэ.

Потом солдаты шутили, что план был похож на сценарий боевика “Миссия невозможна”. Израильтяне должны приземлиться, не вызывая подозрений, притвориться угандийскими охранниками, сопровождающими в лендроверах знаменитые “Мерседесы” Иди Амина, затем они должны захватить террористов, невзирая на то, что ангар с заложниками окружен войсками Иди Амина.

Офицер Амицур Кафри ехал в первом джипе, вместе с командующим спецназа генштаба, подполковником Йони Нетаниягу, и майором Муки Бецером. Последним солдатом конвоя, замыкающим “президентский кортеж”, был Офер.

29 израильтян в трех машинах под командованием Йони Нетаниягу должны были убить террористов и освободить заложников, а другие группы должны охранять периферию, самолеты, позаботиться о дозаправке самолетов, вывести из строя угандийские истребители и погрузить заложников на борт.

Срок ультиматума истекал. Как рассказывали заложники, похитители уже начали проводить селекцию - отделять от остальных пассажиров израильтян, евреев от неевреев, что весьма напоминало селекцию в нацистских лагерях.

Одна няня никак не хотела расставаться с еврейской семьей, в которой она работала, но ее освободили насильно. Французский экипаж во главе с капитаном Мишелем Бакосом хотел продемонстрировать солидарность с пассажирами, и летчикам разрешили остаться. Остальные пассажиры были отправлены в Европу.

Ночью и утром 1 июля израильские агенты встретились с освобожденными заложниками, чтобы по их рассказам составить описание местности и терминала, в котором их содержали, а также, как были одеты похитители, и как они себя вели.

Не ожидая одобрения кабинета (премьер-министр Ицхак Рабин), Йони Нетаниягу, майор Муки Бецер, генерал-майор Дан Шомрон, полковник Эхуд Барак и другие высшие офицеры генштаба работали над планом спасения заложников. План звучал убедительно, за исключением небольших деталей - у армии не было “Мерседесов”, и Кафри было поручено приобрести их.

Всю ночь он разыскивал в Тель-Авиве “Мерседес”. Наконец, нашел. Машина была в нерабочем состоянии, да еще и белого цвета. Механик Разал полностью восстановил машину, перекрасил ее в черный цвет и поставил на колеса. Родед из киббуца Мааган Михаэль сделал угандийский флаг и лицензионные номера на машину.

“Если бы мы думали, что операция будет разрешена, мы бы пошли к дилеру, занимающемуся продажей “Мерседесов”, и купили бы несколько новых покрышек. Вместо этого мы отправились в гараж в час ночи к нашему другу в Тель-Авиве, и поменяли покрышки, - рассказывает Амицур Кафри. - Он не знал, зачем нам это нужно, и, мне кажется, мы до сих пор ему должны”.

Осматривая машину, они нашли “хамсу” (пятерню на удачу), охраняющую от дурного глаза, и под общий смех оставили талисман в машине. Когда “Мерседес” был готов, Амицур Кафри загрузил его продовольствием и апельсинами, потому что “никто не верил, что миссия будет одобрена. Мы думали, что мы проведем 10 часов в аэропорту, и на том дело закончится”.

Министр обороны Шимон Перес продолжал собирать развединформацию, включая психологический профиль Иди Амина. Перес подтвердил, что он поручил полковнику Бурке Бар-Леву, бывшему дипломату, когда-то работавшему в Уганде и знакомому с Иди Амином, позвонить ему.

“Мы хотели знать, каким временем мы располагаем. Мать Иди Амина сказала ему, что ей приснился сон, что закон запрещает убивать евреев. Мы начали льстить ему и даже сказали: “Вы очень амбициозны. Вы даже можете получить Нобелевскую премию мира”.

Кабинет под руководством премьер-министра Ицхака Рабина колебался до последнего момента. Когда до истечения ультиматума осталось всего два часа, и над заложниками нависла угроза смерти, кабинет единогласно проголосовал за начало переговоров об освобождении палестинских террористов в обмен на еврейских заложников.

Как вспоминает Шимон Перес, это голосование не было тактической уловкой, министры действовали совершенно искренне. Не исключено, что лесть помогла. Когда Иди Амин узнал, что израильтяне согласились на переговоры, он приказал похитителям продлить срок ультиматума до 14:00, 4 июля.

В это время ЦАХАЛ лихорадочно готовился к операции по спасению заложников. Несколько часов спустя, когда Амир Офер уже собирался ложиться спать, ему позвонил командующий спецназом генштаба и приказал быть на базе в 8 часов утра.

В отличие от Кафри, Амир Офер не был кадровым офицером. До демобилизации ему оставалась всего неделя. “Я уже был в отпускном настроении, - вспоминает он, - Но вдруг мне позвонили и приказали вернуться на базу. Мне не объяснили, зачем, но и так все было ясно. Я лежал в постели и думал, что же будет в иностранном государстве, в котором лидер активно сотрудничал с террористами. Потом я додумался. Иди Амин был такой преступник, что если ему дать достаточно денег, то он немедленно переметнется на другую сторону, и мы свободно осуществим свою миссию, и все будет не так страшно”.

Когда Офер прибыл в пятницу 2 июля на базу, он был шокирован. “Все было похоже на военные приготовления. Собирались десантники и “Голани”. Командир сказал мне, что ЦАХАЛ планирует миссию по освобождению заложников, наше подразделение должно было быть в авангарде. Тогда я понял, что ситуация очень опасна”.

Пока отряды тренировались на штурм терминала, решался вопрос о том, как спецназ попадет в Уганду. Рассматривались три варианта - полет на Геркулесе, десантирование на лодках с озера Виктория, или въезд из Кении на машинах.

Йони Нетаниягу в это время разделил весь спецназ генштаба на несколько отрядов, и каждый отряд должен был штурмовать свой участок терминала, где похитители удерживали заложников.

Вначале Офер должен был быть замыкающим, но затем его переместили в отряд авангарда. Он должен был идти на штурм с пятью килограммами взрывчатки на спине и детонаторами в карманах.

По данным разведки, на территории военного аэропорта было от 200 до 1000 угандийских солдат, около 20 истребителей МИГ-21 и МИГ-17. В то время МИГ-21 был самый лучший истребитель в мире.

Наконец, командование приняло решение об отправке в Энтеббе “Геркулесов”. В это время в Уганду был направлен агент для фотографирования аэропорта. Освобожденные заложники давали подробные описания терминала. Удалось также разыскать подрядчика, строившего аэропорт и терминал, где удерживались заложники. Все чертежи аэропорта были переданы израильтянам.

Во внутреннем круге был майор Муки Бецер. Когда Израиль поддерживал дипломатические отношения с Угандой, он служил в израильской дипломатической миссии.

Уже в пятницу, во второй половине дня, на базе ЦАХАЛа был сооружен макет терминала. Самолеты были выведены на взлетно-посадочную полосу, туда же загрузили солдат и машины. Остаток ночи солдаты провели в тренировках, а начальник генштаба Мота Гур держал связь с Ицхаком Рабиным.

“Мерседес” должен был ехать первым, но заводилась машина плохо, и было решено прогревать мотор еще в полете, за 10 минут до посадки.

В пятницу поздно вечером солдатам было приказано проверить все оружие. База была в 300-500 метрах от киббуца, где шел концерт классической музыки, и киббуцники возмущались, что своей стрельбой солдаты срывают им концерт. И только потом, когда они поняли, почему на базе был такой шум, они засыпали базу цветами.

Ночью стало известно название операции, “Операция Стэнли”, в честь исследователей Африки, Стэнли и Ливингстона. Потом она была переименована, “Удар молнии”. Так звали Джеймса Бонда. Но даже перед Джемсом Бондом не ставилась такая задача.

Правительство проинформировали, что армия готова к выполнению миссии, но министры все еще колебались. “Мы планировали быть в Энтеббе в полночь, поэтому мы отправились в Шарм-а-Шейх, чтобы быть поближе к цели и дозаправиться, - говорит Кафри, - Самолеты уже были в воздухе, а премьер-министр все еще не вынес решения”.

Полет в Шарм-А-Шейх был самым тяжелым. Самолеты шли низко, под радарами. Было очень жарко, машины попадали в турбулентные потоки. Солдат рвало. Одному солдату стало так плохо, что его пришлось заменить.

На Синае, когда Рабин окончательно утвердил операцию, Нетаниягу отдал своей команде последние распоряжения. Он был спокоен, как лед, не выказывал ни малейшего страха, полон уверенности.

На Синае солдаты переоделись в угандийскую форму, сшитую израильским портным по этому случаю и погрузились в самолеты. Над Африкой самолеты уже летели выше зоны турбулентности.

На подлете к Энтеббе Кафри вскочил в “Мерседес” и завел двигатель. Йони Нетаниягу сел рядом с ним. Офер занял свое место в лендровере. К счастью, взлетная полоса была освещена. Самолеты приземлились. Первыми выскочили десантники, за ними выехали 29 бойцов спецназа генштаба на “Мерседесе” и лендроверах. Машины поехали к терминалу. Двое угандийских охранников вскинули ружья.

Наши солдаты не знали, что Иди Амин купил новую машину и больше не ездил на “Мерседесе”, а руль находился справа, а не слева. Одного охранника застрелили из пистолета с глушителем, а второго из автомата, и это нарушило фактор внезапности. Нетаниягу решил изменить план действий. Вместо того чтобы ехать к терминалу, Нетаниягу решил остановиться у диспетчерской башни, откуда спецназ не был виден.

Угандийцы, в свою очередь, приказали выключить свет, и началась перестрелка. В темноте все выскочили из машин. Амир Офер подбежал к двери терминала первым. Тогда он услышал крик, что Йони Нетаниягу ранен, но думать было некогда. Он дожжен был взорвать дверь терминала. Счет шел на секунды. Двери были стеклянные. Совершенно случайно он нашел правильную дверь. В него стрелял террорист, а Амир Офер считал патроны, оставшиеся в магазине террориста. Потом он открыл огонь и увидел, что голова стрелявшего опустилась. Он добил террориста и первым ворвался на терминал.

Два похитителя направили стволы на Амира Офера, и тут подоспел его командир и уложил террористов. Четвертый прятался за колонной. Он целился в Амоса Горена, но Амос на доли секунды опередил его. Террорист уже спустил курок. Пуля Амоса попала в цилиндр пистолета, и пуля не вылетела. Такой ход не мог предвидеть даже самый лучший сценарист.

Амир Офер подбежал к заложникам с громкоговорителем и на иврите и английском приказал им лечь на пол. Тут же подоспели остальные бойцы. Один заложник вскочил, и тут же получил пулю. Солдаты подумали, что это террорист. Еще двоих заложников убили террористы.

В течение нескольких минут все террористы были уничтожены. Вся операция завершилась за 15 минут. Остальные бойцы получили приказ вывести из строя угандийские истребители. По крайней мере, 20 угандийских солдат были убиты при попытке остановить израильских солдат.

(На фото: Йонатан Нетаньягу)

Трое бойцов получили тяжелые ранения, в том числе и Йони Нетаниягу. Выжил из них только один, Сорин Гершко. Он на всю жизнь остался инвалидом - ему парализовало ноги.

Амир Офер вспоминает, что один маленький мальчик, не сообразив, что происходит, кричал: “Как красиво!”. Молоденькая французская стюардесса была легко ранена, и Амиру Оферу пришлось нести к самолету юную красавицу в пунцовом нижнем белье. Пули свистели у него над головой.

Заместитель командующего спецназом генштаба, Шауль Мофаз, действовавший во внешнем круге, получил приказ передвинуться со своими бойцами во внутренний круг.

Заложники выбегали с терминала и садились на джипы, облепляя их, как пчелы. Проверив, что на терминале никого не осталось, Кафри бросился к “Мерседесу”, ключ из зажигания он не вынимал.

Тем временем генерал-майор Матан Вильнаи, отвечавший за периферийные операции и командовавший десантниками, занимался дозаправкой “Геркулесов”, опустошая запасы топлива на терминале в Энтеббе. С этой целью из Израиля был привезен насос и топливный бак и даже пикап “Пежо 404”. В конце концов, он получил приказ прервать операцию, так как дозаправку решено было производить в Найроби. Для насоса и пикапа места в самолете не было, и Вильнаи приходилось решать, что бросить в аэропорту, пикап или насос. Он бросил насос, за что получил выговор. Оказалось, что насос стоил 100 тысяч долларов, а пикап - восемь.

Эфраим Снэ оказывал помощь раненым на месте. “Я оказывал помощь раненым в Энтеббе, как вдруг я услышал шум. Я поднял голову и увидел, как заложники садились в самолет, и я подумал, что мы победили”, - вспоминает Эфраим Снэ.

От Энтеббе до Найроби самолеты летели час. Эфраим Снэ и доктор Давил Хасин оказывали помощь Йони Нетаниягу. Он скончался уже на борту самолета. Раненые пассажиры молчали. Вдруг одна женщина закричала, обращаясь к Эфраиму Снэ: “Майор, майор, я сижу на чем-то военном!”, и она достала из-под себя ручную гранату с очень ненадежной чекой. Ее использовали только спецназовцы и только для особых операций. Раненых погрузили на самолет первыми, потом остальных заложников. Как предполагает Эфраим Снэ, не менее ста человек прошлись по этой гранате.

Затем Эфраим Снэ проверил бронежилет Йони Нетаниягу. В нем было две минигранаты, и пуля попала в верхнюю часть одной из них, пробив отверстие в магазине. Граната только чудом не взорвалась в самолете.

В первом “Геркулесе” пилот услышал по связи, как Иди Амин объявил, что его войска заняли аэропорт. Последовал взрыв хохота. Это был достойный финал операции.

Во время полета из Кении все спали. У солдат было смешанное чувство эйфории от победы и печали. Рано утром их встретил истребитель. В аэропорту Бен-Гурион самолеты встречали Ицхак Рабин и Шимон Перес.

Амицур Кафри со своими солдатами на “Мерседесе” с угандийским флагом отправился на базу. Наутро спецназ генштаба во главе со своим новым командиром, Амирамом Левиным, провожал в последний путь Йони Нетаниягу.

“Оглядываясь назад, - говорит Амицур Кафри, - я могу сказать, что самым важным было мужественное решение премьер-министра Рабина о проведении операции. Было очень страшно, грань, отделяющая успех от провала, была очень тонкой. Может быть, все бы они погибли, если бы не мы. Наш самолет мог разбиться, и мы могли погибнуть. Но если вы спасаете людей, вы не считаете, сколько (бойцов) может при этом погибнуть. Если я спасаю одного, и 10 человек при этом гибнет, то можно сказать, что это неправильно, но такие расчеты делать невозможно. Человек должен знать, что к нему придут на помощь. Как страна, мы не может производить расчеты”.

Виктория Вексельман

SedmoyCanal.com

Главная  Статьи  Новости  История  Библиотека  Исход  Молитва  Ссылки

Христиане за Израиль,  Ближневосточная правда,  Антисемитизм,  Холокост,  Праведники мира,  "Книга браней Господних",   История поселенчества,   Похищение Европы

Обновлено: 09.07.2006 by Alex © 2003

По всем вопросам пишите автору: ezra@nm.ru